Сейчас Иван - один из самых востребованных актеров на российском телевидении. На Первом канале его можно увидеть в сериале «Спальный район», а на телеканале «Россия» - в проекте «Танцы со звездами». Каждый день у Оганесяна расписан по минутам. И все же он смог уделить нам время для интервью.

- Иван, первый вопрос - самый насущный: как вы все успеваете?
- Я человек очень дисциплинированный. Встаю в семь утра, ложусь в одиннадцать вечера. Не пью, не курю, светские мероприятия обхожу стороной. Семьи у меня нет, забот никаких… При таком раскладе можно успеть все.

- Вы востребованы сейчас как актер - зачем вам «Танцы со звездами»?
- Для развития. Если в кино я уже наработал определенный опыт, то такие проекты, как «Танцы со звездами», для меня полная загадка. Вы не первый, кто меня спрашивает, что он мне дает. Это и разговор с самим собой, и проверка себя, и интерес к новой профессии - называйте, как хотите…

- Вам нравится участвовать в этом проекте?
- Мне очень повезло с партнершей Инной Свечниковой. Ей всего 23 года, но она настолько компетентна в своей профессии, что работать с ней - одно удовольствие. Я слушаю ее с открытым ртом. Для меня Инна - безусловный авторитет, каждое ее слово - закон. Я уважаю таких людей. Правда, они встречаются на моем пути не так часто. Первый человек, который меня впечатлил, - Луиджи, или просто Джи-Джи, владелец маленького театра в Италии, где я работал в качестве виолончелиста. Он говорил с таким энтузиазмом, что я, плохо понимая итальянский, заражался его энергией - мне хотелось творить, созидать! То же самое происходит у меня и сейчас.

- И все-таки - у вас бывает свободное время?
- Не поверите, но уже несколько лет я живу в режиме «нон-стоп». У меня нет выходных. Меня спрашивают: как же я тогда расслабляюсь, отдыхаю? Я очень люблю ходить пешком. Пока иду до съемочной площадки - уже отдохнул. Это мне от родителей досталось…

- А кто ваши родители? Кстати, откуда такое необычное отчество - Джонридович?
- Папа у меня - Джон Рид Оганесян - был прекрасным оперным певцом, а мама долгие годы работала главным концертмейстером Саратовской оперы. Отец был яркой личностью. А таких, вы знаете, у нас в стране не очень любят. Ему долгое время не давали ходу в театре: сплетни, интриги, доносы… В итоге мы переехали во Фрунзе (ныне Бишкек - прим. авт.). Мне было всего два годика, но я прекрасно помню этот момент. Помню, как родители брали меня в театр - я сидел за кулисами и наблюдал за происходящим… Прекрасно помню запах кулис, красивые костюмы… Мама говорит: «Не может быть такого!», а я вот помню, честно!.. В Средней Азии мы прожили несколько лет.

Там я пошел в школу, начал заниматься музыкой. Родители были убеждены, что я обязательно должен стать великим виолончелистом - как Ростропович, например. Отец говорил: «Ванечка, нам не должно быть стыдно за тебя!» То же самое когда-то ему говорили дедушка с бабушкой. Они у меня были легендарными людьми: коммунисты, очень уважаемые люди на Кавказе, они искренне верили, что построят в СССР коммунизм. И когда у них родился сын - мой папа, - его назвали в честь американского писателя-коммуниста Джона Рида… Но увы, любовь к коммунизму не спасла дедушку от репрессий: в 1937 году его расстреляли… В какой бы город мы ни переезжали - виолончель и пианино всегда путешествовали вместе с нами. Где только мы не жили: Саратов, Бишкек, Батуми, Москва, Ереван… Намучились, конечно, мы тогда по полной программе! А в 1989 году и вовсе остались без жилья…

- Как так, почему?
- Это давняя история - мы стали жертвами какой-то махинации, подробности мне неизвестны… Лишь не так давно мне удалось купить маме квартиру под Иваново. Сейчас у меня мечта - перевезти ее в Москву. Правда, пока я сам квартиру снимаю… Папа, к сожалению, умер в 1994 году.

- Вы, наверное, с детства мечтали о карьере музыканта?
- А как же! Я же родился в семье музыкантов! Уже в 14 лет я работал как виолончелист. Это было в Батуми. Я был официально оформлен в отделе кадров, и с меня даже брали налог за бездетность. Днем учился, вечером работал. В начале 90-х поехал покорять столицу, наивно полагая, что меня здесь ждут с распростертыми руками. Не тут-то было. С улицы попасть в московские театры невозможно. А надо было на что-то жить, кушать. И я, мальчик-мажор, который тяжелее виолончели ничего в руках никогда не держал, вынужден был идти работать на стройку. Убирал строительный мусор, выравнивал стены - а мыслями был на сцене!.. Я родился под счастливой звездой. Вскоре меня взяли в оркестр под управлением Марка Горенштейна - тогда он назывался «Молодая Россия». Работал и в камерном оркестре Дома композиторов, и в оркестре Театра оперетты, и во многих других коллективах.

Поступил в ГИТИС на музыкальный факультет, уже видел себя артистом оперетты. А потом я уехал на стажировку в Италию. Менеджер, который меня приглашал, оказался не очень порядочным: обещал мне золотые горы, а по приезде в Италию выяснилось, что мне надо срочно искать ночлег. Какое-то время скитался по чужим углам: ни денег, ни языка… Но мир не без добрых людей - мне помогли устроиться в оркестр в качестве виолончелиста. Я начал зарабатывать и сам оплачивал курсы вокала. От папы мне достался красивый, сильный голос. Но, увы, певцом мне стать было не суждено. Это же каторжный труд: оперный певец должен заниматься каждый день по нескольку часов. А в то время у меня появились другие заботы: у меня родилась Олеся. Надо было срочно возвращаться в Москву - в Италии очень маленькие зарплаты, на эти деньги содержать семью невозможно…

- То есть на певческой карьере вы поставили крест?
- Пою в основном для друзей и для себя. Певческих амбиций у меня больше нет… Хотя по возвращении в Москву какое-то время выступал в мюзикле «Норд-Ост» - пока не случилась та страшная трагедия… Тяжело вспоминать те три дня, каждый из которых был наполнен ужасом… Хочется все забыть, как страшный сон… Я человек мнительный. Каждый раз переживаю, как в реальной жизни, меня в дрожь бросает… Страшно, когда под дулом автомата перед глазами мелькает вся жизнь: мама, папа, школьные друзья, жена, дочь, которой тогда был всего год…

- Какие у вас отношения с театром?
- Когда-то я работал в театре Романа Виктюка, были какие-то антрепризы, а сейчас - в свободном плавании. Очень хотелось бы вернуться в театр. Для меня это нечто святое - не хотелось бы превращать его в способ получения дохода. Я прекрасно понимаю, что такое сериалы, для кого они снимаются и с какой целью… А театр для меня - это храм! Есть мысль сделать спектакль с участием виолончели. Недавно познакомился с продюсером, который обещает помочь мне с этим проектом. В этом спектакле будут и танцевальные номера, и виолончельные, ну и, может быть, я что-нибудь спою… Правда, когда это случится, пока неизвестно - все зависит от моего графика и, конечно же, от денег…